Дядь, а ты знаешь, что невежливо врываться в денник к лошади, пока она спит? Нет, я, конечно, встану, но теперь я на тебя обижен. Что ты руками своими размахиваешь? Я же все равно не понимаю тебя. Да, так и знай. Я тебя не понимаю.
Ну что-о-о ты от  меня хочешь? Окей, хорошо, я встаю. Сейчас, я полежу еще пять минуточек и встану.
Ой, нет, не полежу. Дядь, ты ужасный, противный, бессердечный, злобный, мерзкий и отвратительный! И вообще, насилие к лошадям применять нельзя. Вот я пойду и пожалуюсь кому-нибудь, что ты стоял и угрожал мне хлыстом.
Ну что ты кричишь? Встаю я, встаю. Не видишь, что ли? - громко фыркнув, гнедой с трудом поднялся на ноги и злобно зыркнул на коновода. Тот, победно усмехнувшись, напялил на жеребца недоуздок и повел его в сторону выхода из конюшни.
Минуточку... - протянул Аграм, резко остановившись.
Так, мерзкий дядя, куда мы идем? Нет, ты должен мне ответить, куда мы идем. Пока ты мне не скажешь, я не сойду с места.
Ай, черт, я же все равно не пойму, что ты мне скажешь. Ладно, я пойду за тобой. Но учти, если с моей драгоценной шкурой что-нибудь случится, я на тебя пожалуюсь. Да-да, пожалуюсь. Я не шучу. - все это время коновод наблюдал за ним, изогнув дугой бровь и усмехаясь. Когда же Гоша двинулся с места, рванув чомбур, он покрутил пальцем у виска, тяжело вздохнув.
- Никогда не думал, что свяжусь с такой медлительной лошадью. Слушай, Аграм, ты бы видел себя со стороны. Пузо, как у беременной кобылы. Нельзя же столько есть! - пробубнил он.
Русак мотнул головой, не поняв абсолютно ничего из речи мужчины, и спокойно вышел из конюшни.
Правда, спокойствие это длилось недолго, потому что...
КОНЕВОЗ! Дядь, там же коневоз! Он же страшный, ужасный, смертоносный! Не веди меня туда! Нет, не веди меня туда! Я боюсь! - громко всхрапнув, Гоша рванул в сторону от коневоза, волоча за собой коновода. И все бы удачно обошлось, если бы в этот же момент с крыши конюшни не спикировал голубь. И без того "напуганный" коневозом, увидев полет голубя, русак окончательно ополоумел и, резко развернувшись, поскакал в другую сторону, при этом вопя на всю территорию. Наверное, он разбудил всех обитателей конюшни своими воплями.
В конце-концов его остановили, успокоили и затащили в коневоз. Ну как, затащили. Он сам туда пошел, увидев там еду.
Кстати, в коневоз он протиснулся с трудом, потому что большое пузо сильно мешало.
Мне надо похудеть. Да, точно, надо. Как-нибудь откажусь на день от еды. А хотя, о чем это я. Я ни за что не откажусь от еды. - думал он, лениво пожевывая кашу. Коневоз слегка потрясывало, видимо, дорога была не из лучших.
---
Через несколько часов (а хотя, кто знает, сколько прошло времени), коневоз дернулся и остановился. Гоша открыл глаза и тихо всхрапнул, подняв голову. В коневоз зашли трое мужчин, которые терпеливо подождали, пока он обнюхает каждого и удостоверится, что опасность от них не исходит, а затем вывели его на улицу.
Он приехал на новое место жительства. Территорию он видел одним глазком, но ему вполне хватило. Ему понравилось то, что он увидел здесь. Большие, светлые и красивые здания, много людей, лошадей. И, что самое главное, ни одного голубя! Хотя, может быть, первое впечатление ошибочно, и голуби тут есть. Но это было не столь важно, потому что Аграм уже подумывал об уютном деннике и о вкусном обеде.
Новый коновод повел его в конюшню. Проходя мимо денников, он сунул нос в каждую кормушку, осмотрел каждого, живущего тут. Наконец, путь завершился, и он ввалился в новый домик, быстро выпроводив оттуда коновода.
Странно, но еды ему не дали. А ведь он так ее ждал. Он хотел уже было расстроиться и впасть в депрессию, как подумал, что это к лучшему, ведь он может похудеть.
Да, а то я уже не вижу, что сзади меня твориться, потому что обзор загораживает пузо. Наверное, я выгляжу смешно со стороны. А ведь я чистокровный русак, потомок самого Барина. Я должен быть статным и красивым. - порешив на этом, жеребец улегся на опилки, решив отдохнуть после долгого пути. Вскоре он уже мирно спал, так и не заметив, что еду остальным лошадям разнесли, а ему положили две морковки. Да, может, это и к лучшему.

Аграм медленно открыл глаза, тихо фыркнув. Подняться в столь ранний час его заставило солнышко, бившее в окно денника. Наступила весна, и это отчетливо чувствовалось в воздухе. Снег растаял, повсюду потекли ручейки, которые наверняка вскоре пересохнут. Перелетные птицы вернулись домой и уже завели свои незатейливые песни. На деревьях распускались первые почки, источая свежий аромат.
Глубоко вдохнув в себя воздух, жеребец лениво прошелся до кормушки и обратно к окну, потому что еды еще не было. К слову, кормить его здесь стали меньше, и он, кажется, даже немного похудел. Хотя, наверное, ему просто так казалось. Ему придется худеть долго, чтобы вернуться в былую форму. Сейчас он похож на рисунок пятилетнего ребенка. Такие же ножки-колбаски, огромное пузо и маленькая голова. Смех, да и только.
Дожидаясь завтрака, гнедой решил потешить себя каким-нибудь занятием. Первым, что пришло на ум, было разглядывание соседей. Но, к его великому сожалению, все соседи еще видели десятый сон. Вообще, он тоже любил поспать, но сегодня как-то не сложилось.
Бросив быстро наскучившее ему разглядывание лошадей, он решил попытаться выглянуть в окошко, находившееся высоко над головой. Он вставал на дыбы, но быстро приземлялся обратно, потому что пузо его перевешивало. Вскоре, обиженный на окно за то, что оно висит так высоко, Гоша забился в угол денника и уткнулся лбом в стену, сказав, что он ненавидит весь мир, а в особенности дурацкие окна, которые глупые людишки вешают очень высоко, что до них невозможно достать.
Но его обида быстро прошла с приходом еды. Точнее, с приходом дяди-конюха, который привез еду. Он положил ему в кормушку полнормы каши и отправился дальше. Аграм подвоха не заметил, потому что был слишком занят едой. Если бы он успел осмотреть свою сегодняшнюю трапезу, он бы наверняка возмутился, что ему так мало положили. Но он этого не сделал. Он вообще не очень наблюдательный.
Покончив с завтраком, он вновь скрылся в глубине своего денника и о чем-то задумался. Он вспоминал Россию. Свой первый дом, свою девочку, которая пропала куда-то. Точнее, он пропал. А еще точнее, его у нее забрали. Он не видел ее тогда, в тот самый роковой день. Он слышал только ее громкий крик, полный боли и отчаяния, когда коневоз покидал ворота конно-спортивного комплекса. В тот день она, наверное, вновь шла к нему с морковкой в рюкзачке, радостно улыбаясь. Он любил, когда она улыбалась. Он вообще ее любил. И любит до сих пор. Все те люди, с кем ему доводилось встречаться, не смогли затмить эту девчушку. Она сочетала в себе характеры двух, если не трех разных людей. Она была властной, но доброй; гордой и настойчивой, улыбчивой и понимающей. И она умела любить. Никто из людей не любил его так, как любила она.
Где же ты сейчас, Ира?.. - тихо всхрапнул он, подняв глаза к окну. Он знал, что она осталась в России. Он чувствовал это. И он страстно желал ее увидеть. Увы, этому никогда не суждено сбыться. Эта страница его жизни давно перевернута, а писатель продолжает класть ровные строки на чистые листы. Когда закончится эта книга, когда писатель отложит перо, устав - никто не знает. Но одно известно точно - герои, расставшись, уже не встретятся вновь. Только изредка это случается - писатель дает им шанс. Может быть, такой шанс выпадет и Аграму. И тогда он уж точно не отпустит свою девочку. Он всеми силами удержит ее рядом с собой, чего бы ему это не стоило.
Из раздумий его вывел тихий женский голос. Он поднял голову, навострив уши и вглядевшись в силуэт девушки за решеткой. Она уже успела прошмыгнуть внутрь.
Что же, она была мила. И она чем-то напоминала ту, оставшуюся в России, единственную любовь до гроба. Она приглянулась Гоше, поэтому он решил, что даст ей шанс. Он любил людей, какой-то странной любовью. Он понимал, что обязан им своим существованием и принимал это. Он уважал и почитал их. Но по-настоящему любил только ее одну. Увы, но это печальный факт.
Тихо всхрапнув, гнедой глянул на сахар на ладошки девушки. Наверное, она держала его долго, судя по ее настороженному и хмурому взгляду. Он осторожно взял лакомство с руки, затем ткнувшись бархатным носом в плечо девушки. Он видел в ней хорошего человека, возможно, будущего друга, а, возможно, и ту, кто сможет завоевать его сердце и успокоить тупую боль, жгущую изнутри.
Посмотрим, что ждет его и эту девушку дальше. Узнаем, как их судьбами распорядиться писатель...